1 часть https://fetside.com/ru/post/85573
2 часть https://fetside.com/ru/post/85861
3 часть https://fetside.com/ru/post/86159
4 часть https://fetside.com/ru/post/86591
5 часть: https://fetside.com/ru/post/88008
6 часть. https://fetside.com/ru/post/88299
7 часть: https://fetside.com/ru/post/88812
... Я начинала плакать, как только представляла ее лицо. Как только опять вспоминала ее смех, ее улыбку, ее шутки, ее... последние слова...
Она попросила меня оберегать девочку, защищать дочь якудзы, как делала это она. И я понимала, что осуществить ее желание будет почти нереально – Сато меня и близко не подпустит к Миве. Особенно теперь, когда он был уверен, что все это случилось из-за меня. Что именно я стала причиной покушения на его дочь и смерти таких близких ему людей.
– Теперь ты мне все расскажешь, – приговаривал якудза, связывая мне руки веревкой. – Как тебе такая поза? Удобно? – издевался он, привязав меня к какому-то манекену из рисовой соломы.
– Что вы задумали?! – боялась я самого ужасного.
Ведь он завел меня в ту страшную комнату. Где на стенах висели мечи и кинжалы, какие-то старинные топоры и цепи. Было похоже на зал для пыток.
– Хочу задать тебе парочку вопросов, – крепко привязал он меня к этому чучелу и отошел на пару шагов. Видимо, чтобы выбрать себе клинок по вкусу.
– Зачем вы меня привязали к этой штуке?! Что это вообще такое?!
Мои трепыхания не помогли – манекен очень крепко стоял на полу и даже не думал двигаться.
– Это макивара, – спокойно ответил мне Сато и взял с подставки длинные ножны, в которых томился меч.
– И для чего она вам нужна?! Что вы с ней делаете?!
– Макивара нужна только для одного... – вытаскивал Сато свой меч, высекая жуткий звук острого клинка. – Для отработки рубящих ударов.
Его ответ поверг меня в шок. Меня вдруг стало трясти, как от припадка эпилепсии: я хотела ему что-то сказать, что-то крикнуть, но горло свело предательским спазмом. Это было просто молчание ягнят. У меня не получалось ни закричать, ни уверить его в том, что он совершает ошибку – ничего такого, что бы спасло меня от участи макивары.
– М-мистер Сато... – дрожал мой голос. – Пожалуйста, не надо... Я ничего не знаю.
– Кто тебя нанял, сингиин? Для кого ты это сделала, скажи мне? Это все картель, верно? Это Рамиро? Ты просто его агент?
– Нет! Я не знаю этого человека! Клянусь вам! Меня ничего не связывает с картелем!
– Почему ты решила устроиться именно ко мне на работу? – ходил вокруг меня Даниэль, положив катану на плечо. Как самурай. – С чего вдруг такой интерес именно к моей вакансии? Откуда такое рвение выйти на меня?
– Мне просто нужна была работа!
– Просто работа?
– Мне нужны были деньги! Вы это прекрасно знаете! Деньги на лечение матери!
– Откуда ты узнала, что мне требуется юрист? – выпрямил Сато руку с мечом и филигранно убрал острием прядь волос с моей щеки. Едва касаясь холодным металлом пылающей кожи.
– Я... – было мне страшно, что он взмахнет клинком и ранит меня.
– Говори же, говори... Не бойся...
– Я нашла эту работу через агентство. Честное слово. Они просто предложили мне обсудить все условия с работодателем. А потом... потом мы с вами встретились. Вот и все.
– Хм... – улыбнулся он. Но я заранее знала, что за этой улыбкой скрывается монстр. – Так значит, ты не засланный казачок? Ты не служишь тем, кто хочет убить меня и уничтожить все то, чем я дорожу? Ты не работаешь на тех, кто убил мою жену и теперь хочет отнять у меня дочь? – смотрели на меня холодные серые глаза.
– Конечно нет, мистер Сато. Я... никогда бы так не поступила с вами. И вашей семьей. Я... я... не поступила бы так с Мивой.
– Молчать! – крикнул он, направив мне в лицо клинок. – Не смей произносить ее имя! Не смей! Ты не имеешь права прикасаться к ней! Ты просто кусок дерьма, который я подобрал на улице, чтобы заткнуть дыру в своем штате! – не церемонился уже мой босс и все больше приближал к моим глазам свой меч. – У меня просто не было выбора! Мне срочно нужен был юрист! А что я получил взамен, а?! Я получил предателя! Пригрел на груди змею, которая жалит исподтишка!
– Но я не делала этого! – рыдала я от безысходности. – Это не я! Не я, клянусь! Я не виновата! И мне очень жаль, что так произошло! Мне жаль Хитоши и мне жаль тетю Рэй!
– ТЫ ВРЕШЬ! – заорал Даниэль и без прелюдий вонзил в меня катану. По самую рукоять.
– А... – сковало мои легкие спазмом. Я не могла вдохнуть, не могла выдохнуть, я ощущала холод металла и в то же время горела от адреналина. – Что? Нет...
– Ты мне просто врешь! – повторил якудза. – И ты даже не представляешь, как сильно я хочу пронзить тебя этим мечом... – скрипел он зубами и больно сжимал мой подбородок пальцами. – У меня руки так и чешутся тебя убить. Ты недостойна жизни. И я тебе не верю.
Только теперь я поняла, что он «промахнулся» – лезвие прошло аккурат у меня под боком. Вплотную к ребрам, надрезав блузку... И если бы он хотел меня прикончить, то обязательно бы это сделал. Но не стал. Почему-то не стал...
Вместо этого Даниэль просто выключил свет и ушел, закрыв за собою дверь, чтобы Мива не слышала, как я кричу. Чтобы никто не услышал моих воплей и зова на помощь. Якудза оставил меня одну в жуткой комнате для пыток и не сказал, когда вернется. Не сказал ни слова.
И теперь я могла только догадываться, что меня ждет впереди.
Он ушел и закрыл за собою дверь, оставив меня одну. Связанной, напуганной, не знающей, что будет утром. И наступит ли оно вообще? Что если он уже не выпустит меня из этой тюрьмы?
Я думала о своей матери. О своем обещании помочь ей, своей клятве спасти ее и вернуться за ней, чтобы... просто чтобы она жила и... Хоть у нас никогда и не было нормальных отношений, но я все равно понимала, что кроме нее у меня никого и нет. Абсолютно никого. Ни мужа, ни парня, ни детей, ни друзей. Она была последним, что делало меня нормальным человеком. Хотя бы на тех картинках, которые я представляла себе в голове.
Я должна была сделать одну простую вещь – отработать долбаный месяц у якудзы и выполнить то, что от меня требовали. А затем получить свою награду, свою долю. Чтобы у мамы был второй шанс. Но теперь все карты смешались: все полетело коту под хвост, я оказалась на самом краю, над пропастью – мой босс видел во мне сущее зло, которое отняло у него осколки прежнего счастья. Он хотел меня убить, хотел избавиться от меня как от старой вещи, которая напоминала о чем-то нехорошем, о чем-то грустном. Даже если сам предмет в реальности не был виноват в произошедшем. Но людям всегда проще обвинить в проблемах окружающий мир – обстоятельства, случайности, других людей. Но никак не себя самих.
– Что? – удивилась я, когда дверь открылась, щелкнув замком.
В комнату пыток вошел Даниэль.
Где-то далеко на горизонте небо становилось бледно-красным, солнце готовилось к рассвету. И этот слабый свет показывал мне, каким грустным выглядит лицо этого мужчины. Он взял в углу плетеное кресло и поставил его напротив меня, чтобы сесть и просто рассмотреть того, кого еще пару часов назад хотел прирезать как собаку.
– Извини, что был так груб с тобой, – сказал он вдруг немыслимую вещь. – Я знаю, ты этого не заслужила. Ведь это не ты все сделала. Ты тут на самом деле ни при чем... – тяжело вздохнул Даниэль и стал тереть уставшие глаза. – Ты этого не поймешь, сингиин. Просто не поймешь...
– Ну... – пыталась я поверить в то, что якудза говорил со мной по-человечески. – Может... все же не стоит молчать и держать все в себе? Может... – боялась я сказать простую вещь, – может, если поделиться с кем-то своей проблемой, она уже не будет таким тяжелым бременем? Вдруг я... все же смогу это понять? Порой достаточно просто попробовать.
– Нет, сингиин, – отмахивался он. – Все куда сложнее, чем тебе кажется. Просто мне сейчас очень...
– Я знаю, вам тяжело сейчас. Я это понимаю. Тетя Рэй и Хитоши – они были для вас...
– Ты их совсем не знала, – качал он головой. – Хитоши был молодым, но преданным воином. Он не раз меня выручал, защищая меня и мою семью. Я ему за это очень благодарен. И никогда не забуду его имени... Хитоши – значит «спокойный, уравновешенный»... Он был для меня надежным другом и помощником. Он был славный якудза, которому неведом страх. Он служил мне почти десять лет. Он появился в нашем доме задолго до рождения Мивы и стал ее неизменным защитником. Я всегда мог на него положиться. Я мог точно знать, что если он рядом, моим родным ничего не угрожает. Включая Миву и тетю Рэй. Но теперь ее нет.
– Мне очень жаль тетю Рэй. Искренне жаль. Она была такой... такой...
– Доброй, – подсказал мне Даниэль.
– Да.
– Она была очень доброй и мудрой няней. Я прекрасно помню, как она относилась ко мне в детстве. Как она защищала меня от отца, если он переходил границы и был ко мне слишком строг... Если бы не она, я бы не смог ничего поделать с дочерью... Мне страшно это признать, но я не знаю, как вести себя с ребенком. Я боюсь, что напугаю Миву, что она расстроится, если узнает меня настоящего. Если поймет, что ее отец – якудза.
– Но ведь якудза – это не только что-то плохое. В вашей культуре есть немало хорошего. Вы... например, вы помогаете другим и следите за порядком.
– Порядок – это хорошо. Но порядок не заменит любви и теплоты. Порядок не сделает ребенка счастливым и уж тем более не оживит тех, кого нет, – вздохнул мистер Сато и откинулся на спинку кресла. Смотря куда-то в окно – на восходящий красный шар. – Я очень скорблю по этой утрате. Я очень четко ощущаю, как мой дом внезапно опустел. Вместо былого уюта и тепла он пропитывается холодом и грустью. А я не хочу, чтобы Мива грустила. Она и так уже много настрадалась. И сперва я хотел избавиться от тебя, сингиин. Хотел по-тихому тебя прикончить и сделать вид, будто ты исчезла, но... – тряс головой якудза, прилагая силы, чтобы признаться, – я вдруг понял, что если ты исчезнешь, – сказал он и взял в руки нож, – Мива расстроится... Она расстроится еще больше. А я этого не хочу, понимаешь?
– Понимаю, – ответила я, глядя на нож.
– Она и так полночи проплакала. Все никак не могла уснуть. Ей было больно и страшно... Но скоро она проснется. Уже рассвет. А я не знаю, что с этим делать...
– Простите, мистер Сато... Что вы задумали сделать? Зачем вам этот нож?
– Тебе придется ответить мне на последний вопрос, сингиин, – сказал он уже знакомую мне фразу, и меня опять всю затрясло от страха.
– Что... что за вопрос? Я ведь уже вам...
– Ты умеешь готовить дораяки?
Его слова показались мне настолько странными и неожиданными, что я на несколько секунд онемела. Я просто смотрела на него и не знала, как ответить на столь банальный вопрос.
– Дора... дораяки?
– Тетя Рэй часто готовила ей дораяки по утрам. Мива их очень любит. Они всегда... всегда поднимают ей настроение. Поэтому я тут подумал, – было видно, что якудза чувствует неловкость, – вдруг ты... ну... хотя бы на время, скажем... сегодня...
– Дораяки? – повторила я.
– Да, дораяки. Я не знаю, как тетя Рэй их готовила, но...
– Ничего, я разберусь. Дораяки – это блинчики.
– Блинчики? – удивился Даниэль. – Я всегда думал, что дораяки – это...
– Блинчики с начинкой, – кивала я. – Конечно, я... да. Думаю, я справлюсь. Только посмотрю рецепт в интернете.
– Она любит с шоколадом, – дал мне подсказку Сато, хотя я в ней и не нуждалась.
Но главным было то, что он разрезал веревки и освободил меня под клятву приготовить вкусный завтрак для Мивы. И я со всей ответственностью взялась за эту задачу.
Глава 7
Признаться честно, я не могла себя назвать искусным поваром. Если руки иногда и доходили до готовки чего-то съедобного, то это были примитивные бутерброды или сэндвичи, какие-то легкие каши в мультиварке, яичница, салаты. А вот что-нибудь в духовке я не готовила уже… – пожалуй, никогда. В последний раз я катала тесто еще ребенком, когда мама пекла печенье. Такое круглое, с кусочками шоколада по центру, мягкое, мокрое, но обещавшее стать через каких-то тридцать минут хрустящим сладким десертом. Вот только я то печенье так и не попробовала.
Ирония судьбы, не иначе. Мама меня отправила гулять во двор с другими ребятами и пообещала громко позвать, когда печенье будет готово. Я встретила подружку из соседнего дома, у нее был велосипед, и мы с ней по очереди били коленки, падая в траву на газоне. Ведь кататься на велике мы обе не умели одинаково. Нам было весело, мы играли и бегали по двору, дразнили мальчишек, а потом убегали от них… толкая впереди бесполезный велосипед. Мы так развлекались до самого вечера, пока не стемнело и не пришли сумерки.
Подружку позвала бабушка, мы попрощались, и она ушла. Мне было жаль с ней расставаться, хотелось играть и играть, но... Затем я вдруг вспомнила о печенье. Я сорвалась с места и побежала домой, ведь было ясно, что печенье наверняка уже остыло. Но я его в тот день так и не попробовала – оно полностью сгорело, заполнив черным дымом всю кухню.
Хотя мама не забыла, она не заговорилась с подругой по телефону. Она... просто валялась пьяной на диване, как обычно. Абсолютно без чувств. И, я уверена, она даже не помнила о том, что у нее есть дочь. Не говоря уже о дурацком печенье, которое стало для меня символом несбывшихся желаний...
– Итак, – взяла я муку и стала читать простой рецепт, – нужны яйца, немного меда, разрыхлитель теста... масло для жарки... Значит, их жарят на масле... Попробуем.
Я влила пару яиц в стеклянную миску и взбила их миксером. Затем добавила сахар и мед... Вот только мед был уже густым, он заметно засахарился и лежал в миске комом. Поэтому пришлось его вынуть из яичной пенки и сперва растопить в микроволновке. Не знаю, где был в тот момент Даниэль, но я очень боялась, что он придет и увидит, как я позорюсь. Как у меня все валится из рук – то ли из-за неопытности, то ли из-за стресса. То ли из-за того, что я еще ни разу нормально не спала с тех пор, как переехала жить в этот дом.
Но, оглянувшись по сторонам и убедившись, что за мной никто не смотрит, я взяла себя в руки и решила, что не имеет значения, как я буду готовить. Главное, чтобы блюдо получилось, и Миве понравилось.
Стоп. А вдруг ей не понравится? Что на это скажет ее отец? Черт...
Наступив на горло своим страхам, я оживила экран телефона и продолжила идти к сомнительной цели.
– Простите, тетя Рэй, – говорила я с ее духом, который, возможно, все еще парил где-то здесь, поблизости. И видел все мои метания. – Мне не приготовить так, как готовили вы. Но я буду очень стараться. Честно.
Добавив муку и разрыхлитель, я все это взбила, подливая воды из приготовленной чашки. Получалось вроде неплохо – однородная желтая жижа, из которой предстояло жарить дораяки. Впрочем, как их вообще жарить?
Но, к счастью, процесс пошел на удивление быстро. Я взяла специальную сковородку с выпуклым дном и залила туда первую порцию теста. Оно зашипело, заплясало на масле, и по кухне разошелся приятный сладкий запах.
– Привет, – услышала я за спиной и чуть не выронила сковородку.
– А!
Я оглянулась на девочку и опять подскочила, но теперь еще сильнее – она снова надела ту жуткую маску.
– Ты что, испугалась? – спросила она и села так за стол.
– Я? Нет... Нет, конечно же, просто... – переворачивала я блинчик, когда он хорошенько поджарился. Но затем перевела дыхание и честно призналась: – Да. Я испугалась... Мне нужно нормально поспать.
– Я тоже плохо спала. Потому и надела маску. Чтобы ты не увидела мои мешки под глазами.
– Твои мешки? – ухмыльнулась я. – У тебя уже есть мешки? Ты уверена? Рановато еще...
По правде говоря, я не знала, о чем с ней говорить. Своих детей у меня никогда не было. Как и младших братиков, сестричек. Кроме того, я уверена, жизнь Мивы сильно отличалась от того, чем жила маленькая София. Много лет назад.
– Я люблю эту маску, потому что люди не знают моих эмоций. Они думают, что я злюсь, что я злая. Но на самом деле я хитро улыбаюсь... Это полезно, если ты готовишь пранк.
– Пранк? – спросила я, складируя на тарелку свежие блинчики. – Что ты имеешь в виду?
– Ну пранк. Розыгрыш. Когда ты кого-то разыгрываешь... Няня очень не любила, когда я ее разыгрывала.
– Многие не любят розыгрыши. Это нормально, малыш.
– Зато я люблю, – аргументировала Мива. И мне против ее доводов было нечего сказать. – А еще моя мама любила пранки, – сказала она, и я застыла на месте. Словно услышала кодовое слово, и оно не позволяло мне дальше двигаться. – Она любила веселиться, мы с ней часто баловались, дурачились... – говорила девочка совсем как взрослая. – Мама разрешала мне носить эту маску, когда я захочу. Она говорила, что это лучше, чем маска, которую люди надевают в реальной жизни. Чтобы обмануть других и притворяться теми, кем они на самом деле не являются...
Я стояла и слушала ее как зачарованная. У меня во всю подгорал блинчик, но я не могла оторваться от ее карих глаз, которые видела сквозь дырочки в маске. Мне казалось, что этот р*****к умнее и мудрее многих взрослых людей, которых я встречала на своем пути. И чем больше я ее узнавала, тем сильнее жалела, что ничего не знаю о ее матери. Какой она была? И что с ней произошло?
– Блин! – вдруг поняла я, что тесто подгорело. Причем не просто подгорело, а обуглилось до черноты.
– Это точно, – хихикала Мива. – Блин есть блин.
– Все ты видишь в своей маске... – постучала я пальцем по страшному «лицу». – Ничего от тебя не утаишь.
– Я люблю ее за то, что можно незаметно подглядывать за людьми, когда они этого не замечают... А еще в этой маске хорошо плакать, – добавила Мива. И эта фраза меня сильно цепанула. – Твоих слез никто не видит, а ты просто плачешь, когда грустно. Хотя все думают, что ты... просто вредная жопа и бесишь специально.
продолжение следует .....