...... Боже, какой позор… Как же жалко я тогда выглядела, наверное.
– Не надо стыдиться. Раздевайся, – предложил мне Даниэль и залез в глубокую ванну. Даже не ванну, а, скорее, небольшой бассейн, вымощенный мозаикой. Вода в нем была горячей и прозрачной. Над ней клубился пар, но даже после погружения нижней части мужского тела я отчетливо понимала – мой босс внизу ничем не прикрыт!
И я тут же вспотела. Вспотела очень сильно, у меня по лбу буквально текли ручьи, я ощущала, как мокреет блузка под теплым пиджаком и как строгая черная юбка подло липнет к влажным ногам. Как будто намекая: «Пора бы уже сделать то, что он сказал. Пора раздеваться, Софи. Раздевайся, не глупи»
– Так значит, – взяла я себя в руки, – вы приготовили ванну?
– Вроде того.
– Но разве нормально принимать ее вдвоем малознакомым людям? Да еще и голышом…
– Это онсэн, – заметил Даниэль. – Традиционная купальня, в которой по традиции ванну принимают как мужчины, так и женщины. И при этом тело должно быть свободным от одежды. Таковы правила онсэн.
– Но ведь это… это как-то странно.
– Это похоже на сауну. Как у европейцев. И если люди друг-другу доверяют, они вправе снять с себя все лишнее. Ведь скрывать им друг от друга, по идее, нечего.
– Понятно...
– Скажи мне, Софи, тебе есть, что от меня скрывать?
Я хотела было приняться оправдывать себя, но внезапно осознала, что он назвал меня по имени. Он назвал мое имя. Не сингиин. А Софи.
О боже… Не может быть.
Укротив свой страх, я разделась. Повесила пиджак на спинку кресла из ротанга, стащила прилипшую к телу блузку, затем юбку. А потом и остальное. Чтобы погрузиться в горячую воду под пристальным взглядом Даниэля.
Мы сидели с ним друг напротив друга в полулежачем положении. Он смотрел на меня, а я – на него. И на его татуировки.
– Я даже и не представляла, что на вашем теле может быть столько татуировок.
– Что ж, татуировки – неотъемлемая часть культуры якудза. У каждого члена клана должна быть отметина о принадлежности к семье. Впрочем, дополнительные рисунки никем не возбраняются. Главное правило – не выдавать себя в толпе. Чтобы другие и полиция в частности не знали, что перед ними воин якудза. Поэтому у нас принято расписывать только то, что скрыто под одеждой.
– А что означают ваши татуировки? Они ведь что-то означают? Почему их так много? Это ваша обязанность – забить все тело чернилом?
– Нет, – иронично улыбнулся Сато. – Вовсе нет. Просто набивание сложной татуировки – очень болезненный и даже мучительный процесс, поэтому якудза стараются показать таким образом стойкость и несгибаемость своего характера. Ведь чем больше на тебе татуировок, тем больше боли ты через себя пропускаешь. А боль, как верят многие, очищает и укрепляет. Если не убивает, естественно.
– То есть… – поняла я главный секрет, – это скорее понты?
И он просто улыбнулся мне в ответ:
– Да… именно так. Я был молод и хотел всем доказать, что готов стать якудза. Что я не слабый сопляк и не зеленый баловень судьбы, а самый настоящий воин. Поэтому принялся мучить себя наколками с раннего возраста. Отец просил меня этого не делать – в последнее время люди все меньше следуют традициям и стараются быть как все. Якудза уже не те, что были раньше. О былом расцвете нет уже и речи. Но я, как человек из фактически другой культуры, попавший в мир мафии волей случая… я свято чтил эти древние законы. И поэтому в душе я преданный якудза, хоть и не японец. Отец всегда мне повторял, что благородство определят не разрез глаз и даже не количество татуировок на теле. Благородство воина – оно в душе. Оно в твоих поступках и твоих помыслах, – понял Даниэль, что слегка увлекся, и умолк.
– Это безумно круто, – призналась я. – И ваша история, и ваш путь становления, мистер Сато, и ваше желание...
– Не называй меня мистером Сато.
– Что?
– Предлагаю перейти на ты, – озадачил он меня такой новостью и непринужденно поправил волосы, намокшие от пара и легшие на влажный лоб. – Называй меня просто Дэн.
Тот вечер стал для меня полной неожиданностью.
Я ждала от Даниэля Сато чего угодно, включая физическую расправу или психологическое давление, но никак не романтическую ванну в горячем джакузи. Конечно, это было не совсем джакузи, да и романтичным этот процесс мне сперва не казался. Но чем дольше я лежала в теплоте чистой воды и понимала, что в метре от меня точно так же нежится голый Аполлон, тем больше мне хотелось кокетливо улыбнуться и бросить еще один взгляд на его жилистое тело.
Впрочем, Даниэль устроил это отнюдь не из-за пошлых мыслей. Таким жестом он хотел найти со мной полного примирения и показать, что он мне друг, а не враг. И даже не босс.
– Наверное, ты удивилась, когда увидела все это, – говорил якудза, смотря мне в глаза. – Но я решил, что настало время нам лучше узнать друг друга. И поговорить наконец-то по душам... Извини, что был с тобою груб. Я не со зла, такой уж я есть, к сожалению. Кхм... – отвел он взгляд и нашел в себе силы сделать ремарку, – вернее, таким стал. С годами.
– Все это несколько неожиданно, мистер Сато...
– Дэн. Просто Дэн.
– Дэн… – повторила я и ощутила, как резко поплыла.
Картинка перед глазами задрожала, заколыхалась, и я как будто стала кружиться на карусели. Было похоже на головокружение. Только я прекрасно знала, что причина не в горячей воде и даже не в стрессе из-за общего купания. Причина была в другом – я просто вспомнила ту записку, поздравительную открытку, которую нашла в машине. Даниэль так красиво и чувственно вел себя с супругой… А в конце написал: «С любовью, Дэн»
– Так меня зовут близкие, – сказал Дэн, но тут же осекся. – То есть... называли. Раньше. Для Мивы я просто папа.
– Хм... – улыбнулась я, припомнив, как крепко она обнимает отца за шею. – Она вас очень любит... Тебя любит, – стало мне неловко, и мы оба рассмеялись. – Извини.
– Ничего, все нормально... Мне очень нравится смотреть, как вы с ней ладите. Как вы... – говорил он мечтательно, – играете вместе, делаете уроки, наводите порядки в доме и даже что-то там готовите… Это согревает мою душу. В такие моменты мне кажется, что еще не все потеряно, что этот дом еще не окончательно умер. И у Мивы есть шанс вырасти нормальным ребенком. Даже без тети Рэй.
– О, тетя Рэй...
– Да, это было трудно. Извини, что тебе досталось от меня. Все из-за горя, я… знаешь, я был сам не свой тогда.
– Все нормально, я понимаю, – почему-то оправдывала я Дэна и, сама того не заметив, притронулась к его руке. – Ой… прости. Я не нарочно.
– Ситуация довольно тяжела. И тут надо понимать специфику отношений между кланом якудза и мексиканской мафией.
– Ты говоришь сейчас о банде «четверок»?
– Да. Я теперь везде вижу происки картеля. Мне повсюду мерещатся киллеры, шпионы и прочие пособники барона Рамиро.
– Ох уж этот Рамиро... – вздохнула я. – Все о нем только и говорят. А из чего вообще разгорелась ваша вражда с мексиканским кланом?
– Изначально Сан-Франциско был поделен на зоны влияния. У каждой семьи, каждого клана была своя очерченная границей территория. Так было годами, десятилетиями. Пока мексиканскую мафию на западном побережье не возглавил Алехандро Рамиро. Этот ублюдок не желал мириться с прежними устоями и начал агрессивно подминать под себя клан за кланом, банду за бандой, делая их своими марионетками. Заставляя их всецело подчиняться и отдавать барону часть своих доходов. Причем не просто часть, а сразу половину от общей выручки.
– Назвать это справедливым нельзя.
– Рамиро задался целью прибрать к своим рукам весь город, чтобы стать его единоличным хозяином и контролировать абсолютно все, что происходит в Сан-Франциско. Он начал шантажировать другие банды, угрожая им расправой. А всех несогласных, кто гордо отказывался от слияния с картелем, барон показательно устранял. Убивал физически… – затих почему-то Дэн, а спустя минуту опять нарушил тишину и добавил: – «Четверки» убили моего отца.
– Боже, какой ужас. Мне очень жаль.
– Мама покинула нас еще раньше. Она болела. И долго никому не признавалась в этом, боялась нас расстроить. Она была одержима уютом в доме. И потому боялась дня, когда папа умрет. Когда его пронзит бандитский нож или шальная пуля на очередной разборке. Мать молила отца завязать с преступным миром. И еще сильнее умоляла запретить мне быть якудза. Она просила папу не позволить мне быть таким, как он. Она не раз мне говорила, что видела сон, в котором хоронит меня совсем молодым, так и не увидев внуков… А в итоге вышло все совсем наоборот... Силы покинули ее первой. А потом ушел отец. И мне пришлось возглавить фамильное дело еще совсем зеленым юношей – в двадцать с лишним лет.
– Какой кошмар... – слушала я Дэна и понимала, как трудно ему было в тот период.
– Картель не мог с этим смириться. Рамиро был уверен, что решил вопрос с ячейкой Сато и теперь его люди могут безнаказанно терроризировать наш район. Но я оказался крепче, чем он думал. И смог достойно принять наследие своих предков. Заменив отца. Со временем я навел порядок в своих кварталах и выгнал чужаков, хоть они и огрызались.
При этих словах Дэн провел рукой по шраму, которого я сразу не заметила. У него на плече и чуть ниже на ребрах были следы от пулевых ранений. И Дэн невольно прикасался к этим местам, вспоминая нелегкие дни «наведения порядков».
– Тебе больно?
– Это фантомная боль, – ответил он. – Когда вспоминаю прошлое, эти отметины ноют и жгут, словно свежие раны. Это был тяжелый период. Но я, как ни странно, выжил, а моя супруга – нет... Она, как и моя мать, боялась потерять меня. Она молила меня склониться перед картелем и стать их рабом, стать безвольной марионеткой. Только бы они меня пощадили. Но в ней было слишком много доброты, она не знала, что есть люди, которым дай облизать пальцы – и они откусят руку по локоть. Она не умела отличать плохих людей от хороших, а лжецов от тех, кто говорит тебе правду. И Мива такая же. Она унаследовала характер мамы и от природы очень доверчива. Хотя внешне они мало похожи, но характер тот же... – тяжело вздохнул Даниэль и добавил: – Поэтому я и поклялся защищать ее от обмана, под каким бы видом он ни пожаловал в наш дом.
Должна сказать, идея с совместным купанием произвела на меня неизгладимое впечатление. Сперва это казалось чем-то диким, чем-то бесконечно пошлым – меня всю буквально трясло от самой мысли, что Дэн притронется ко мне, а я перед ним абсолютно голая. Но затем, по ходу нашей беседы и взаимных извинений, напряжение снижалось, слова становились все более простыми и понятными. А взгляды – раскрепощенней и смелее.
Горячая вода и такой же приятный дурманящий воздух… Они делали свое: заставляли дышать все глубже и чаще, томно вытирать лицо от пота и смачивать волосы водой, чтобы добиться хоть немножко прохлады. Время шло, вечер плавно превращался в ночь, где напротив меня был соблазнительный мужчина, без одежды и предрассудков. И хотя я была трезва, но вся эта атмосфера и жара – они лишали меня возможности мыслить. Все происходило уж слишком необычно, слишком странно и... приятно, чтобы я взяла и положила этому конец. Только не в тот вечер.
– Расскажи мне о ней, – сказал Дэн и вылил себе на голову ковшик воды, чтобы освежиться. А заодно и очистить свои мысли от лишнего, от того, что и так было на уме у нас обоих. Только мы не признавались в этом.
– О ком? – спросила я.
– О твоей матери. Какая она – эта женщина, ради которой ты решилась пойти на крайности? Ты ведь попала ко мне из-за нее... Вернее, ради нее. Не так ли?
– Да... – грустно улыбнулась я. – Так и есть. Вот только… рассказывать-то особо и нечего. Моя мать, скажем так, не получила бы медаль на конкурсе лучших родителей мира. Она у меня... самая обычная. Просто человек, как и я. Не якудза, не бизнесвумен, не благородных кровей. А простые люди, как известно, делают ошибки, бывают неправы, могут быть несправедливы к собственным детям... И все же она моя мать. И я ее по-своему люблю. А также верю, что и она меня тоже... любит по-своему. Правда, мы это друг другу почти не говорили. Никогда. Какое-то время назад мне даже хотелось... вернее, я думала, что смогу... – было мне непросто откровенничать, – смогу забыть о ней. Да... – задрожал у меня голос, но я продолжила: – Мне хотелось покончить с прошлым и представить себя другим человеком. Человеком, который не связан со всем тем, что было раньше. Но это была иллюзия... Просто утопия, красивая картинка, которую я придумала в голове. Потому что мы – это то, чем мы являемся на самом деле, понимаешь меня? И во мне большая часть моей неидеальной мамы. Я ее к***ь, ее продолжение... Поэтому когда я узнала, что она больна. Что ей срочно нужна моя помощь, то я поняла, что ей просто не на кого надеяться. Просто не на кого... – спрятала я лицо в ладони, чтобы Дэн не видел меня с красными от слез глазами.
Но его это ничуть не страшило.
– Я тебя понимаю, – сказал он сочувственно и притронулся к моему плечу. Но я от этого касания вздрогнула, как от удара током.
– А...
– Извини, я не хотел. Не хотел тебя спровоцировать. Не подумай, я без задних мыслей.
– Ничего, все нормально. Просто иногда мне сложно… сложно переносить такие вещи.
– О чем ты? – не понял Дэн, но расспрашивать меня дальше не стал. – Ладно, проехали.
– Просто забудь. Ты ничего плохого не сделал. Проблема во мне – не в тебе.
– Ты, наверное, подумала, что я тебя домогаюсь. Извини.
– Да нет, все нормально, – растерялась я и теперь не знала, как загладить этот неосторожный жест. – Ничего такого я не подумала.
– Ну ладно… – выдохнул Дэн. – Хорошо. Так ты... – стер он с лица капельки пота, – ты и правда не в обиде на меня?
– Нет. Никоим образом.
– Возможно, вся эта затея с общим купанием – это… перебор, пожалуй. Ты не была к этому готова, а я почти силой затащил тебя сюда и...
– Нет, – заявила я твердо. – Это не так.
– В смысле?
– Ты не прав. Мне эта идея понравилась. Это… да, это немного странно, но зато мы наконец друг друга узнали. К тому же… в последнее время мы оба на нервах, как на иголках. А это позволит нам расслабиться и чувствовать себя лучше. Разве не так?
– Ну да... – кивнул он. – Это расслабляет.
– Вот когда ты в последний раз с кем-то так сидел, погрузившись в ванну?
– Я? Ну... даже и не помню...
– А я вот никогда еще такого не делала, – защитила я дерзость своего покровителя. Дав ему четко понять – мне нравится то, как он себя ведет. По крайней мере – сейчас. – Мне вот очень нравится... Только вода немного остыла. Уже не так тепло. И... – пожала я плечами, – вылезать не хочется. А надо бы... Что будем делать дальше?
– Дальше?
– Ага.
– А ты разве не собиралась спать? – спросил он с ноткой удивления.
– Да как-то не особо хочется. А тебе? – поднялась я из воды, вульгарно не прикрывшись. И обернула себя полотенцем. – Как насчет поиграть?
– Поиграть?
– Сыграем на двоих, пока р*****к спит?
– А во что? Например...
– Правда или действие.
– О, нет... – качал он головой. – Только не это. Ненавижу это игру.
– Тебе понравится.
– Я в это не верю. Не понравится.
– Если ты откажешь мне, я восприму это как оскорбление, – сказала я серьезным тоном и протянула Дэну руку. – Ну так как, мистер суровый якудза? Идем?
Глава 11
Я наконец осознала, насколько сильно изменилось отношение Даниэля. И все благодаря тому, что его дочь нашла во мне нового друга. Было трудно поверить, что еще пару недель назад он хотел меня убить за мелкий недочет, а теперь мы общались, словно давние друзья. Сперва это было неловко и робко, я ждала какого-нибудь подвоха, двойного смысла в каждом сказанном слове. Но со временем полностью расслабилась и приняла ситуацию такой, какой она была. А именно – позволила Дэну войти в мою жизнь в совершенно новой роли.
В качестве интересного мужчины, необычной загадки, которую хотелось бы разгадать до конца. И в конце концов понять, кто же он на самом деле – неуравновешенный психопат или потрепанный судьбой нормальный мужик, с которым можно приятно провести время и почувствовать себя полноценной женщиной.
Мы попарились в сауне и вышли из нее розовощекими, теплыми и с улыбкой на губах. Было уже довольно поздно, но ложиться спать как-то совершенно не хотелось. А хотелось поболтать с ним еще часок-другой, узнать этого парня лучше. Или хотя бы просто выпить чаю, смотря на его мокрые волосы – такие непохожие на прическу, которую мне приходится видеть каждый день. Было в этом Дэне что-то дерзкое, необузданное, нечто такое, что хотелось потрогать и оседлать, чтобы умчаться в неизведанное, словно на диком мустанге.
– Тебе чего-то налить? – спросил он меня, открыв холодильник.
– Я бы не отказалась. Чего-нибудь холодного, со льдом.
– Сейчас будет, – ответил Дэн и принялся что-то готовить на столешке, стоя ко мне спиной. А я в это время нагло пялилась на его зад. Даже не знаю, о чем я тогда думала. Ведь перед этим он стоял передо мной абсолютно голым. Может, меня привлекала скрытая нагота, а может... я представляла, как прикасаюсь к этому телу. Возможно, в прошлый раз я стеснялась это делать открыто, а теперь ловила момент, пока он не видит.
– Чем займемся теперь? У тебя были еще планы, кроме «ванны примирения»? Может, есть еще какой-нибудь приятный обряд? Например, помочь уставшей няне прибраться в доме, приготовить всем завтрак или взять за привычку мыть посуду после каждого ужина?
– Не наглей, – сказал он через плечо и поругал меня пальцем. – Я же, все-таки, якудза, а не половая тряпка. Якудза такого делать не станет.
– Да неужели, – шла я ва-банк. – Это мы еще посмотрим...
– Что ты хочешь этим сказать? – прищурился Дэн и поставил на стол стакан сока с трубочкой и бумажным зонтиком, как на пляже.
– Ну ты ведь пообещал сыграть со мной в игру. Правда или действие. Помнишь?
– О... ну брось. Я так надеялся, что ты забыла об этом... Даже выпить тебе принес.
– Я не забыла.
– Нет-нет-нет, проси что угодно, только не это, – махал он руками, уповая на мою жалость.
– Ты обещал! – стояла на своем. – Обещал!
– Нет, нет и еще раз нет, это глупая затея...
– А разве якудза не держит слова? – решила я ударить ниже пояса. – Разве якудза не люди чести, а? Ты дал слово...
– Ай-ай-ай... как же ты умело меня шантажируешь... Какой цинизм, какая бестактность...
– Ну все, не нагнетай, – отпила я немного через трубочку. – Давай, порадуй девушку. Если ты думаешь, что я делаю так с каждым встречным, то ты глубоко ошибаешься. Я просто хочу тебя лучше понять, вот и все. – Ну хорошо, – вздохнул Даниэль и пригубил немного из своего стакана. – Твоя взяла.
– Ура... – хлопала я в ладоши.
– Но учти, ты будешь первой.
– Что? Нет...
– Да, Софи. Загадывать буду я. А то ведь ты хочешь, чтобы прямо все было по-твоему.
– Ну хорошо. Я согласна. Спрашивай первым.
– Хм... – тер он колючий подбородок, размышляя о первом вопросе. – Окей, начнем с действия. Мива мне рассказала кое-что о тебе, и я бы хотел это проверить.
– Мива... рассказала обо мне? Интересно, что это?
– Она мне сказала, что ты красиво поешь.
– Красиво... что? Нет... – отмахивалась я. – Я ужасно пою!
– Не увиливай. Дочь мне все рассказала.
– Нет, я не стану этого делать, даже не проси!
– Боишься опозориться перед взрослым? – улыбался он хитро. – Давай-давай, у меня музыкальный слух, я в детстве ходил на сольфеджио. Так что с радостью послушаю, чтобы дать тебе пару важных советов.
– Ты издеваешься.
– Что ты, ни капли, – делал он серьезное лицо, словно играя в покер. Но мне было стыдно петь в его присутствии. Обычно это были какие-то колыбельные, детские песенки, что-то из мультфильмов или просто дворовые куплеты. Спеть такое перед мужчиной я никогда не решусь, это исключено. ........