1 часть https://fetside.com/ru/post/85573
2 часть https://fetside.com/ru/post/85861
3 часть https://fetside.com/ru/post/86159
4 часть https://fetside.com/ru/post/86591
5 часть: https://fetside.com/ru/post/88008
6 часть. https://fetside.com/ru/post/88299
7 часть: https://fetside.com/ru/post/88812
8 часть: https://fetside.com/ru/post/89032
........ Пожарив все блинчики, я смазала их шоколадной пастой и склеила попарно, как это делала тетя Рэй. Получилось нечто вроде пирогов или сладких сэндвичей. Затем я накрыла на стол и разложила по тарелкам еще теплую еду. Мива сняла свою маску, принюхалась и с подозрением взяла первую «штучку».
– Мистер Сато! – решила я позвать главу семейства. – Завтрак готов!
Но оказалось, что он уже здесь и снимает в прихожей свою куртку. После того, как чем-то был занят на улице.
– Фу... – отметил он еще с порога. – Чем это так воняет? Что-то сгорело? Все нормально?
Даниэль с недоверием окинул взглядом кухню, ведь под потолком еще клубилась дымка от сгоревшего блина. А тогда подошел к дочери и поцеловал ее в лоб.
– Сингиин приготовила дораяки, – болтала она ногами, уплетая завтрак. – Да? Хм... – присмотрелся босс к моим потугам в области кулинарии. – Какие-то они слишком темные... Ты их сожгла, что ли?
Это я впервые видела мистера Сато в домашней одежде. Безо всех этих запонок и галстуков – в обычных светлых джинсах, в серой хлопчатой футболке с каким-то иероглифом. Такой имидж был для меня в новинку, и сперва я даже не знала, как себя вести. Мы все еще в деловой обстановке, и нужно соблюдать субординацию, как прежде? Или же джинсы на нем и махровый халат на мне – это признак перехода на новый уровень общения?
– Извините, Хозяин, – склонила я машинально голову. – То есть, мистер Сато... Я... возможно, мне надо немного поучиться, прежде чем еда будет такой же, как у тети Рэй.
– Мне не нужны твои оправдания. Ты пообещала приготовить ребенку вкусный завтрак. Где этот вкусный завтрак? – скрестил он свои жилистые руки на груди и ждал от меня ответа на риторический вопрос.
– Ну... – показывала я пальцем на стопку блинчиков. – Вот... я приготовила так, как было написано в рецепте...
– Эти дораяки не такие, – сказала Мива, подлив масла в огонь. – У тети Рэй они были другими. А эти какие-то...
– Потому что это, – взял Даниэль тарелку, за которой сидела его дочь, – НЕ дораяки... Я не знаю, как они готовятся, но точно знаю, как они выглядят и как они...
– Сингиин их сильнее жарила, – говорила Мива с набитым ртом. – Вот они и почернели по краям.
– Мива, не надо это есть. Выплюнь, – подставил он ладонь под детский подбородок. И мне было очень стыдно за то, что происходит. Ведь я не справилась с заданием.
Но девочка смотрела на отца и жевала дальше.
– А мне нравится, – буркнула она и взяла с тарелки еще одну блинную парочку.
– Но ведь ты сама только что сказала, – добивался отец, – что дораяки подгорели. У тети Рэй такого не было.
– Нет – было, – отрезала дочь. – У няни они тоже подгорали. Только редко... И я специально их выбирала, потому что люблю, когда край хрустящий. Как у этих...
– Мистер Сато, извините меня, ради бога... я даю вам слово, что в следующий раз у меня получится лучше. Я буду жарить их меньше, я убавлю огонь или урежу время на...
– Нет! – возмутилась Мива. – Мне нравятся такие! У няни я выбирала подгоревшие, а у сингиин я могу есть любые... – пояснила она свой выбор. – Это самые вкусные дораяки в моей жизни. Попробуй, папа... Тебе понравится.
Даниэль вздернул в замешательства обе брови и присел возле Мивы.
– Я сварила вам кофе.
– Угу, – только и ответил он, принюхавшись к чашке.
Налив немного кофе и себе, я неуверенно села через пару мест от них, чтобы никого не раздражать таким близким соседством. В итоге Мива смачно ела порцию за порцией, словно голодала целую неделю. А мы с Даниэлем почти синхронно хлебали кофе и бросали друг на друга странные взгляды. Потому что теперь, когда прислуги нет и я вдруг заняла место няни, Сато уже не чувствовал себя Хозяином, который может вышвырнуть юристку в любой удобный момент.
Наши роли неизбежно менялись. Это чувствовали мы оба. И, я уверена, это понимала Мива.
– А вы знали, что по легенде, – наелась Мива до отвала и отпихнула пустую тарелку, – дораяки впервые приготовил бедный крестьянин, у которого забыл свой боевой гонг один знатный самурай? Он был выпуклой формы и идеально ложился на очаг.
– Хм… – улыбнулась я и обняла руками горячую чашку, чтобы согреться. – Интересная история.
– Хотя вот тетя Рэй говорит, что... – осеклась вдруг девочка и явно ощутила боль внутри, – то есть... говорила... Вот...
– Что она говорила, малыш? – пыталась я не дать ей окунуться в грустные мысли. – Все нормально. Договори, мне интересно.
– Ну... она говорила, что вся эта легенда – это ерунда. И когда она сама была маленькой, блинчики так не называли. Да и шоколада тогда не было. А «дораяки» – значит «жареный гонг», – добавила Мива. – И так их назвали из-за формы, если склеить два блинчика вместе, положив начинку.
И мы опять все замолчали. Сперва мне казалось, что слово хочет взять Даниэль, но он тоже молчал – просто задумчиво пил свой кофе, глядя куда-то в окно. В то время как его дочь навязчиво скоблила пятнышко на столе, которое было здесь, наверное, уже не одно поколение. Всем было грустно и неловко. И тогда я переборола свой страх окончательно, чтобы проявить солидарность.
– А вот я думаю, что легенда о самурае – правда, – подмигнула я Миве, и она сразу повеселела. Ее большие черные глаза налились светом и благодарностью – переоценить тот момент было невозможно. Уже тогда я поняла, как мало нужно ребенку для обычного счастья.
– Спасибо, Софи, – сказала Мива такую простую фразу. Но она меня сразу зацепила – ведь дочь якудзы назвала меня по имени.
– Спа... Пожалуйста, – растерялась я. – Не за что.
Но девочка не спешила вставать из-за стола.
– Скажи, а ты теперь будешь вместо тети Рэй? Ты теперь постоянно будешь мне готовить завтрак? – тлела в ее голосе надежда. – Ты останешься с нами, да?
Между нами опять воцарилась тишина. Ответить на этот вопрос, похоже, не могли ни я, ни Даниэль. Это стало неожиданностью, ведь мы ничего такого не обсуждали.
– Мива, дочка... – начал было говорить Даниэль, – сингиин просто...
Но я взяла инициативу в свои руки и спросила у нее самой:
– А ты бы хотела? Тебе хочется, чтобы я осталась?
И она честно ответила с улыбкой на лице:
– Да, конечно. Я очень хочу, чтобы ты осталась. Твои дораяки – просто улет.
Наш первый общий завтрак вышел неловким и немного странным. На кухне не было песен тети Рэй, в углу не стоял жутковатый силуэт Хитоши. А сингиин вдруг приготовила еду. И пускай она подгорела, а от наказания меня снова спасла удача, но Мива осталась довольна – она улыбалась и была рада тому, что я остаюсь. Поэтому Сато не мог этого не заметить.
Он дождался момента, когда дочь ушла в свою комнату, и сказал:
– Я проверил все камеры наблюдения и включил на периметре датчики движения. Это на случай, если к нам вдруг пожалуют гости. Потому что после вчерашнего, сама понимаешь, может случиться всякое.
– Считаете, те, кто напал на нас, могут прийти сюда?
– Формально мы под защитой клана якудзы, и картель не посмеет сунуть своего носа в дом. Но... лучше перестраховаться. Вчера, когда на нас напали, мы были на нейтральной территории. Там нет ни их власти, ни моей. Этот район принадлежит раздробленным шайкам. Но те, кто это сделал, не были похожи на мелких воришек. Ты сама это видела. Я уверен, что это был картель Рамиро... Будь он проклят тысячу раз... Однажды я доберусь до него, и он ответит за все свои гнусные дела.
– Все никак не могу забыть о тете Рэй, – призналась я. – Не могу выбросить из головы ее последних минут, когда... Простите меня, что не вызвала врачей..
– Это бы ей не помогло, сингиин. Пуля попала в сердце, ее уже было не спасти. Ты сама это видела.
– Сочувствую вам. Наверное, она была для вас как мать. Для вас это большое горе, я понимаю. Примите мои соболезнования.
Даниэль вздохнул и ушел к окну. Словно осматривая двор на предмет непрошенных гостей. Но на самом деле он боролся с горечью в душе.
– Скажи мне, сингиин...
– Да. Что вы хотели узнать?
– Что она тебе сказала перед смертью? О чем с тобой говорила тетя Рэй? Я ведь слышал – она что-то тебе сказала…
Я задумалась и еще раз прокрутила в голове тот короткий разговор. Мне было важно понять, стоит ли рассказывать всю правду до конца и может ли это как-то навредить мне самой и Миве.
– Она... она сказала мне, что прожила хорошую жизнь. Тетя Рэй призналась мне, что... она жалеет, что не успела вырастить Миву. Она говорила, что хотела увидеть ее взрослой, но теперь понимает, что этой мечте уже не сбыться... – Сато глянул через плечо, но ничего не сказал. Он просто смотрел на кафельный пол и мелко кивал подбородком в знак понимания. – А еще она сказала, что ей страшно, что не на кого оставить девочку... Она хвалила вас. Говорила, что вы хороший отец и... в целом добрый человек... хотя и бываете жестоки... – говорила я осторожно, боясь вызвать бурю негодования. – И все же тетя Рэй понимала, что в одиночку вам будет трудно справиться с воспитанием ребенка. И что вам нужен человек, который... который... – умолкла я, потому что к горлу подступал ком. Мне было трудно закончить предложение.
Но Сато повернулся ко мне и тихо спросил:
– Так что же сказала тетя Рэй?
– Она сказала, что... теперь за Миву отвечаю я. Что она хочет видеть меня защитницей этой девочки. И... тетя Рэй очень сожалела о том, что у вашей дочери нет… нет...
– Нет матери? – догадался Даниэль. – Она сказала, что Миве нужна мама? Так ведь?
– Да, – кивнула я. – Да. Она так и сказала. Она говорила, что ей жаль, что так случилось с... Мари. Это ваша покойная супруга, я так полагаю.
И он снова молчал в ответ, лишь тяжело дыша. Я ясно ощущала, что затронула в его душе болезненные струны. И этот звук буквально парализовывал якудзу.
– Хорошо, – выдохнул он и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Я стояла в мягких тапочках и в банном халате – смотря на него снизу вверх, затаив дыхание. Все ждала, что же он скажет. – С этого дня я буду платить тебе вдвое больше... И все, что я прошу – сделай так, чтобы Мива не плакала. Чтобы она чувствовала поддержку, нормальную опеку... Не знаю, как это объяснить по-человечески...
– Вы хотите, чтобы я стала для нее новой няней?
– Именно так, – ответил Даниэль и неожиданно взял меня за плечи. От этого я невольно вздрогнула и по привычке съежилась, ожидая какого-то подвоха. Но его дальнейшие слова меня приятно удивили: – Знаю, сперва я был против и запрещал тебе приближаться к Миве. Но ситуация резко изменилась. Теперь мне просто некому доверять... Придется поверить тебе и надеяться, что ты меня не подведешь. Ты ведь не подведешь? Ты обещаешь мне заботиться о Миве, как о собственном ребенке?
– Я... – пересохло у меня в горле. – Да. Да, конечно, мистер Сато. Я сделаю все, что от меня зависит. Я буду стараться.
– Пока что ты не заслужила моего доверия, – сжал он немного пальцы, и я почувствовала холодок на спине. – Так что я буду за тобой приглядывать, – нахмурился Даниэль, отчего его взгляд стал еще пронзительней. – Смотри не глупи, сингиин – помни свое место. Ведь если с моей дочкой что-то случится... ты будешь отвечать за это головой.
Глава 8
Неожиданно для себя я стала няней дочери бандита. С одной стороны, это сулило вдвое больше денег. А с другой – вдвое больше ответственности. И если раньше мистер Сато мог наказать меня за любую мелочь, теперь у него поводов предъявить ко мне претензии станет ровно в два раза больше. Мне предстояло оживить в себе то, что благополучно дремало многие годы – свои материнские инстинкты – то есть то, что я по назначению никогда еще не использовала. То, что пылилось в закромах моей души и раньше казалось чем-то вроде никому не нужной реликвии или попросту рудимента. Части меня, которая дана природой, но я ее не могла использовать – моя жизнь складывалась совершенно иначе. В ней не было места для мужа, ребенка, семьи. И тут вдруг...
– Привет, – спустилась ко мне Мива и стала за спиной, пока я мыла посуду. – Что делаешь?
– Я? Ну, я мою посуду. А что? Ты что-то хотела? Тебе что-то нужно?
– Да нет... – пожала она плечами. – Просто…подумала, вдруг тебе захочется взглянуть на мою комнату... Ты ведь ее не видела еще, так ведь?
– Хочешь показать мне свою комнату? – вытерла я руки полотенцем и стала снимать с себя фартук.
– Да, – так и блестели карие глазки от предвкушения.
– Ну... хорошо, – ответила я без задних мыслей. И Мива в тот же миг схватила меня за руку, чтобы потащить наверх.
– Ура-а-а-а-а! Кла-а-а-ас!
– Малыш, подожди! – едва успевала я ступать по лестнице, пока девчушка стучала ногами по ступенькам, словно отплясывая чечетку.
Она завела меня в комнату и стала с ходу проводить экскурсию.
– Вот это моя кровать, – говорила Мива, – тут я сплю. – А вот это мой стол, за ним я рисую и делаю скучные задания. Осторожно! – вскрикнула девочка, когда я наступила на игрушку.
– Ай! – подскочила я от колющей боли и подозрительного хруста пластмассы. – Блин! Я ее сломала!
– Чш-ш... – заговорщицки шипела Мива. – Положим ее за диван. Я так постоянно делаю.
– О... Спасибо. Только папе лучше не рассказывай, хорошо?
– И ты тоже, – шепнула она, и мы обе засмеялись. – Кстати, а ты видела мой аквариум?
– Аквариум? – огляделась я. – А... вот же он. Такой большой.
– Это еще мама мне купила. В нем или сто, или... тысяча литров, по моему.
– Скорее, сто, я думаю.
– Наверное, – хихикнула Мива. – Смотри, это Мандо, – ткнула она пальцем в рака-отшельника, который тут же спрятался в свой домик. – Он не особо компанейский. А этот зеленый лягушонок – Грогу. Он забавный, – стучала девочка пальцем по стеклу. Но Грогу сидел на месте и никак не реагировал. – Наверное, он стесняется тебя, Софи.
– Хм, какой стеснительный... А как вот этого зовут? – показала я на вальяжную золотую рыбку.
Но Мива меня поправила:
– Не его, а ее – это девочка.
– О, понятно.
– Это Джина. Просто она крупная от природы. Широкая кость.
– А... я так и подумала. Такое бывает.
– Поэтому ей трудно найти парня. Все ее боятся.
– Бедняжка… – жалела я Джину, прислонив к аквариуму палец. Но Джина тут же вероломно клюнула стекло, будто пыталась укусить меня за руку. – Ого! Какая агрессивная.
– Хе-хе-хе... – смеялась Мива. – Это ты еще агрессивных не видела.
– Серьезно?
– Знакомься, – показала она красивую рыбку синего цвета – с переливающимся веером, словно эффектным плащом. – Это Джек. И он петушок.
– Петушок? Это порода такая?
– Ага. Петушки – ужасные драчуны. Зато они красиво выглядят.
– Это точно. Уверена, многие рыбки заглядываются на Джека, – подмигнула я Миве.
Но, как оказалось, светская жизнь в аквариуме была куда сложнее, чем я думала.
– Джек все никак не может забыть свою бывшую. Вот она... Это Виви.
– Она другой породы?
Я так сказала, потому что Виви не выглядела так ярко, как Джек. Да и форма у нее оказалась вполне тривиальной – обычная рыбешка.
– Нет, она тоже петушка. Только не такая красивая, как Джек. Самки петушков вообще выглядят невзрачно. Особенно после свадьбы.
– У них была свадьба?
– Ну... – морщилась Мива, – не то чтобы свадьба. Скорее, быстротечный роман.
– О...
– У них была настоящая любовь с первого взгляда. Хотя Джек сначала и не признавался в этом. Но затем они стали парой и... поссорились.
– Поссорились?
– Они расстались и решили жить в разных углах аквариума. Вернее, Виви бросила Джека и уплыла жить в пустую розовую ракушку вон там... Она хотела порвать с Джеком и отложить икру в гордом одиночестве.
– Ух, какие страсти... – удивлялась я серьезности Мивы.
Но это были только цветочки.
– Виви бросила Джека из-за того, что он был слишком ревнивым. Он бил любую рыбку, которую только видел. Даже на Джину нападал, потому что считал, что она претендует на его невесту. И когда дошло до того, что Джек держал в страхе практически весь аквариум, Виви убежала от него ночью, а утром я увидела ее в розовой ракушке.
– А Джек не пошел за ней?
– Сначала нет, – интриговала Мива, – но когда он узнал, что Виви беременна, он направился к ней и стал выяснять отношения.
– О боже, какой властный Джек...
– А ведь в этот момент к Виви подкатывал Декстер.
– Декстер? – удивилась я. – А это еще кто? Покажи его...
– Это красный барбус... Был.
– О... – поняла я все без лишних слов.
– После того случая я его больше не видела. Джеку Декстер совсем не понравился...
– Понятно.
– Джек и Декстер дрались, но Джек победил. А потом он свил большое пенное гнездо, и Виви отложила икру. Много-много маленьких икринок – штук сто или тысячу... И все они были похожи на папу. То есть на Джека.
– Ну, это хорошо, – улыбнулась я, уже войдя во вкус. – Вот это и есть их гнездо? – показала я пальцем на охапку белой пены в самом углу аквариума, за прозрачной перегородкой.
– Ага. Только они сейчас прячутся. Малышей не видно. Они тебя боятся.
– Боже... – иронизировала я. – Какая же я страшная. – Неправда, – приложила Мива ручку к моей щеке. – Ты очень красивая.
– Хм... – улыбалась я от странных ощущений. – У тебя руки ледяные, как лапки у воробушка.
– Хи-хи... – расплылась от счастья Мива. Но затем она вдруг изменилась в лице и что-то вспомнила: – Блин! Я же забыла впустить Моффа!
– Моффа? А это еще кто?
Девочка рванула к окну и открыла створку – на улице стоял взъерошенный попугайчик, которого явно забыли и должны были впустить еще час назад.
– Мофф… Ну извини меня, – просила прощения Мива. – Мофф сердится, видишь?
Птичка сделала пару шагов по подоконнику, скрипуче чирикнула, а затем расправила крылья, чтобы взлететь мне прямо на плечо.
– А! – вскрикнула я от неожиданности. – Мива! Он на мне! Он на плече! А!
– Чш-ш-ш-ш-ш! – успокоила меня девочка. – Он просто замерз. Он хочет...
– Он хочет меня клюнуть? – не видела я, чем занят Мофф.
– Нет, он просто хочет согреться. Он прижался к твоей шее и греется. Смотри... – подвела меня девочка к зеркалу, и я сама увидела, как серый попугай свернулся комочком на плече и греет о мою шею свой крохотный лобик.
– Х-хе... – умилялась я. – Это так... так странно...
– Ты ему понравилась.
– О... Хоть кому-то я нравлюсь в этом доме.