День до отбоя прошел как обычно. Ирина постепенно успокоилась и убедила саму себя что ничего особенного не произошло. Подумаешь, полапали за сиськи, не впервой. В конце концов от этого еще никто не умирал. Ирину никто не трогал, старшая и ее подручные. казалось, не обращали на нее никакого внимания.


Единственое что изменилось, так это место, где она обычно ела. После помещения ее в эту камеру она обычно сидела вместе со старшей и ее подручными и принимала пищу раньше всей остальной камеры. Теперь же, когда поели старшая с подругами, и все потянулись с мисками к общему столу, как-то так получилось, что свободное место оказалось только с самого края стола. Рядом с ней сидели те три женщины, которые обслуживали по ночам старшую и ее товарок.


Две из них были молодые и симпатичные, с хорошими фигурками. Ирина не была ценительницей женской красоты, но эти две женщины на воле наверняка пользовались успехом у мужчин. А вот третья была совсем другая. Крупная бабища, грубая и неотесанная, под стать старшей. Но, в отличие от нее, во всех своих повадках, от нее веяло какой-то рабской угодливостью.


Когда к ней кто-то обращался, не важно кто - старшая, надзирательницы, обычные сокамерницы, она сразу же начинала лебезить и сутеиться, пытаясь угодить собеседнику. И это ее поведение разительно менялось только тогда, когда она общалась с двумя другими своими подругами по несчастью. С ними она была грубой и высокомерной, и они явно ее побаивались не меньше, чем старшую и ее блатных подруг.


Эта баба не была красивой, и Ирина первое время своего нахождения в камере пыталась разгадать, что же в ней нашла старшая и почему она и ее полруги сделали ее своей любовницей. Казалось бы, в камере и кроме двух красоток можно было выбрать кого-то посимпатичней, чем эта мужиковатая неряшливая баба. Впрочем, Ирина не была излишне любопытной, и в какой-то момент перестала гадать почему так получилось.


Может быть эта некрасивая баба умела доставить какое-то особое сексуальное удовольствие старшей и ее подругам, мало ли что у них происходит по ночам за ширмой. Какая самой Ирине разница, не все ли ей равно? И Ирина перестала об этом думать, полностью выктнув эту бабищу из своей головы.


Так вот раньше, эта бабища тоже не обращала на Ирину внимания, только каждый раз угодливо улыбалась, когда они случайно встречались взглядами. Но сегодня ее как буто подменили. В то время, как две симпатичные любовницы старшей молча ели свои похлебки, уткнувшись в свои миски и не поднимая взглядов, эта бабища так и норовила завязать с Ириной разговор, постоянно что-то у нее выспрашивала вполголоса.


На ее вопросы Ирина отвечала односложно, всем своим видом давая понять, что не расположена к беседе. Но эту неприятную бабищу такое поведение Ирины совершенно не смущало, и она весь обед и ужин тараторила без умолку. Ирине очень хотелось послать ее куда подальше, и еще вчера она бы так и поступила, но сегодня не стоило лезть на рожон. И Ирина продолжала ей что-то отвечать, надеясь что та наконец-то заткнется.


После отбоя вся камера, кроме старшей и ее подруг, улеглись по койкам. В других камерах после отбоя можно было пообщаться с кем то из сокамерниц или заняться своими делами, но в их камере старшая заставляла всех укладываться после отбоя. Хотя сама с подругами могли и до утра развлекаться отгородившись от остальной камеры ширмой из нескольуих простыней.


Ирина лежала на своей койке, развернувшись лицом к стене, и уже почти начала засыпать, как внезапно кто-то вцепился двумя руками ей в волосы и сильным рывком сбросил ее с кровати на пол. И тут же последовали два удара с ноги ей по спине куда-то в области почек. По сравнению с этой новой болью даже боль от вырваных клоков волос показалась мелочью, Ирину всю скрутило болевым спазмом, казалось во всем мире ничего больше нет, ни этой камеры, ни сизо, ни самой Ирины, только огненный шар боли, который засел к нее внутри и пытался прожечь ее плоть вырваться наружу.


Пока Ирина пребывала в полубеспамятстве от боли, ее обступили с двух сторон, и заломав руки за спину оттащили к койке старшей, а там поставили на колени. Пока ее тащили, Ирина успела слегка прийти в себя и, оглянувшись, она поняла, что держат ее подруги старшей, а сама старшая сидит на своей койке и зло улыбаясь смотрит на нее.


Ирина попыталась вырваться, но ее держали крепко. За что?, это беспредел, - начала Ирина, но одна из подручных старшей накрутила ее волосы на руку, и Ирина осеклась. Начала говорить старшая, с каждым словом было видно как она сильней и сильней себя распаляет, в конце фразы она уже не говорила, а злобно шипела, выплевывая слова в лицо Ирине: Ах ты сука ебанная, думала мы не узнаем, что ты целка ? Признавайся, ты сосала или тебя в жопу ебали ?


Ирина ничего не понимала, какая целка, она ведь потеряла девственность в восемнадцать, с чего старшая решила что она целка ? И тут Ирина все поняла. Старшая крикнула куда-то ей за спину - а ну иди расскажи всем, о чем вы говорили за столом ? Волосы Ирины были крепко зажаты в руках одной из подручных старшей и она не могла пошевелить головоц, но она сразу узнала знакомые заискивающие интонации.


Та самая бабища, которая мешала ей есть своими рачпросами, бойко ответила: да, она сама рассказала за обедом, что до сих пор целка, в рот берет, в жопу дает, только просила меня никому не рассказывать. Старшая переспросила у двух своих наложниц, которые сидели за столом рядом - подтвердите. И они обе пряча гляза в пол согласно закивали.


Старшая победно улыбнулась. Ну вот, ты вафлерша, хотела нас зафаршмачить, но мы тебя саму зафоршмачим. И посмотрев куда-то за спину Ирине, как она поняла, на ту бабищу, сказал - тащи веник, веником ее накажем. И тут же послышались быстрые шаги бабищи, которая рванула куда-то, наверное к параше, там, где стоял веник для уборки камеры.


Ирина еще раз попыталась вырваться, у нее снова ничего не получилось, и она в панике запричетала: ну пожалуйста, ну проверьте, ну какая же я целка, проверьте!!! Старшая как будто этого и ждала, - а ну давай проверим, - ответила она, и подала знак своим подручным. Те поставили Ирину на ноги и подбив ей ноги в сторону зафикировали ее с широко развинутыми ногами.


Старшая подошла, и одним движениеи сорвала с Ирины трусы, порвав их. Потом старшая сказала, обратившись к камере, - всем смотреть, если будет надо подтвердите. Рот Ирине закрыла ладонью одна из подручных старшей, а старшая встала с койки и подойдя к зафиксированной Ирине просунула ей два пальца в вагину. В полседний момент Ирина увидела, как в тусклом свете камеры блеснул краешек половинки лезвия, зажатого между указательным и средним пальцами старшей.


Когда старшая ввела лезвие, зажатое между ее пальцев глубоко ей вагину, Ирина закричала от боли, но ее крик не вырвался из зажатого ладонью рта. На пол что-то закапало и Ирина поняла, что это ее кpoвь. Старшая торжествуя обратилась к камере - все видели ? В ответ на это раздался негромкий подтверждающий ропот сокамерниц.


Ирину опять поставили на колени, и она увидела как бабища приближается к ней с веником, на ходу обворачивая его ручку каким-то полиэтиленовым пакетом с фирменным логотипом строительного супермаркета. Подручная старшей перестала зажимать Ирине рот, и схватила ее за горло. Ирина начала зaдыxaться и открыв рот, попыталась вдохнуть и тогда бабища сильно втолкнула ей в рот руку веника, обернутую кульком.


Потыкав Ирине в рот ресколько раз, бабища вынула веник у Ирины изо рта, и подручная старшей нагнула Ирину раком, сильно зажав ее голову у себя между ног. Последнее, что в этот вечер почувстваюовала Ирина это как в ее анус уперлось чтото твердое, и не останавливаясь пройдя сфинктер веник проник ей глубоко в попу, тут же начав двигаться туда-сюда. Это бабища размашисто трахала Ирину веником в зад.


Ирина закричала, и потеряла сознание от нестерпимой боли.